я принялся скрывать это, боясь как бы меня ни заклеймили одержимым или проклятым. Однако, сказать по правде, испугался, что так оно и было… А затем, когда встретился в день пожара с обезумевшим каннибалом, кровь которого была так же черна, как моя, и вовсе не на шутку перепугался. Что, если я стану таким же, как он?..
Я поведал обо всем этом женщине без утайки. Может, глупо было разбалтывать незнакомому человеку, но что-то в ней было… располагающее… Глядя на нее, внутри чувствовал спокойствие и доверие, словно мы давно знакомы, словно она выслушает все-все с пониманием, ни за что не предаст и никому не расскажет… Дослушав, женщина спросила:
— Как давно вы проглотили этот лист бумаги?
— Как давно?… может… неделю назад. Может, больше. После этого мне даже очки не нужно носить. Знаете, раньше я плохо видел, а теперь прекрасно…
Незнакомка улыбнулась.
— Тогда вы будете в порядке. Если вы не чувствуете никакой необъяснимой агрессии и жутких желаний, то ваше сердце оказалось чистым, и вы побороли темную сторону заклинания.
— Но… моя кровь…
Женщина взяла лист и написала на нем какие-то иероглифы, которые я никогда не видел и не знал, как читать. Затем она скомкала его и протянула мне.
— Съешьте. Это вернет вашей крови прежний вид и, может, облегчит другие симптомы.
— Может? — я неуверенно взял лист. Происходившее было безумным… но… это безумство продолжалось уже так долго, что стало чем-то… нормальным…
— Да, — просто кивнула женщина и улыбнулась. Ее улыбка была околдовывающей… дарившей уверенность и спокойствие… и я, помедлив, сделал то, что она велела. Удивительно, но во рту бумага перестала быть жесткой и не оцарапала.
Проглотив ее, я, однако, не почувствовал никаких изменений. Женщина, поднявшись, велела ждать здесь, затем вскоре вернулась с иглой для шитья. Она попросила меня протянуть руку, и я, сначала помедлив из-за неуверенности и опаски, все же протянул ее. Женщина тотчас уколола мне палец, и я, вздрогнув, отстранил руку. Из ранки вытекла капля крови… и она была красной, как и должно! Я заворожено глядел на нее, а незнакомка тем временем вытерла и убрала иглу.
— Теперь вы будете в порядке, — улыбнулась она.
Я был так восхищен и объят необъяснимым радостным чувством, что, горячо отблагодарив ее, ушел, даже не спросив имени. Лишь позднее тем же днем понял, какую глупость совершил, не расспросив, что со мной вообще было. На следующее утро, купив недешевый съестной и красиво украшенный подарок, явился уж было снова, чтобы вновь отблагодарить женщину, подарить ей купленное и аккуратно расспросить о том, о чем должен был еще днем ранее, но, к своему разочарованию, не застал ее. Хозяин усадьбы, Иро, улыбчиво сказал мне, что незнакомка ушла из столицы еще вчера, и он не знает, где она может быть. Пришлось отдать подарок брату короля в качестве благодарности, что позволил вчера увидеться с этой удивительной женщиной.
— Господин, не могли бы вы ответить мне на один вопрос? — помедлив, все-таки решился спросить его я.
Иро непонимающе глянул на меня.
— Конечно, спрашивай.
— Как… нуууу… как звали ту женщину?
Брат короля понимающе улыбнулся.
— Суи.
Вместе с чернотой крови исчезли и лихорадка, и кашель. Я полностью исцелился.
* * *
Сейчас же был разгар дня, и мы с Инуром сидели на нагретых камнях неподалеку от кладбища. Не то чтобы явились сюда наблюдать за вереницей людей, пришедших похоронить или навестить умершего родича, а потому, что отсюда обычно открывается красивый панорамный вид столицы. Увы, похоже, сегодня им особо не насладиться из-за столпотворения. Инур, приметив это, возмущенно цокнул языком:
— Точно же! Пожар унес много жизней, и теперь тут некоторое время будет достаточно многолюдно!.. Вот ведь!.. Обычно-то здесь немного людей — столпотворение только, пожалуй, во дни поминания усопших.
Однако меня не особо разочаровало известие, что на город с высоты холма особо будет не посмотреть: я был рад любой возможности побыть с Инуром, который нередко занят авантюрами и, к сожалению, не может уделить мне особо много времени. Однако кольцо, которое подарил ему, носит, и это согревает мне душу.
Инур с кислым видом сидел рядом на камне и жевал шарики из рисового теста на палочке.
— Вот ведь… теперь и не посидеть особо в тишине и не посмотреть на хороший вид. Только разве что на кучку грустных людей со свечами и процессии… — ну, по крайней мере, он более не был особо сильно грустным: вчера (и тем более позавчера), когда узнал о гибели Унира, заклинатель пребывал в печальном расположении духа. Даже то, что ему удалось спасти Ниура, и тот вскоре очнулся, не сильно изменило ситуацию. Даже шутливые заверения немолодого заклинателя, что ему свою левую руку не жалко, потому что она никогда ему не нравилась.
— Ничего… мне главное, что ты со мной.
Инур посмотрел на меня, игриво улыбнулся и тут же схватил за руку. Я смутился, но не отпустил и вскоре одарил его ответной улыбкой. Два пальца на руке — там, где были вырваны ногти, — у него были забинтованы, но заклинатель сказал, что это ерунда, заживет, и он видывал вещи и похуже. Ожоги на лице пропали, и еще вчера Инур успокоил меня и объяснил, что это не следствие пыток, а родимые пятна, которые он почти всегда прячет заклинаниями.
Несмотря на то, что столица пережила сильный пожар, жизнь продолжалась. Господин Дэвид Роули, пускай и поворчав немного для виду, вернул меня на должность переводчика. Аристократ упорно делает вид, что ему все равно, но на деле, похоже, рад моему выздоровлению и тому, что смог, наконец, избавиться от Раниша, вовсе не пришедшегося ему по вкусу. Жизнь, какой бы странно она ни была, налаживалась.
— Жалко только, — держа меня за руку, задумчиво сказал Инур, глядя на множество людей, идущих на кладбище. Мужчина в черном халате, который, похоже, там работает, заметил заклинателя и с кислой физиономией помахал ему рукой. Инур, мягко улыбнувшись, помахал тому в ответ. Похоже, они знакомы… или это знакомый его приемного отца. Не помню.
— Что жалко?
— Что Рюу внезапно ушел, так ничего мне и не рассказав. Похоже, он все-таки что-то знал о том, из-за чего произошел пожар и все это волшебное. Нуууу… с драконами и всем таким…
— Ах… это… — сказать по правде, я до сих пор не мог поверить в реальность увиденного. Как, похоже, и многие в столице, до сих пор продолжая судачить и сочиняя одну небылицу краше другой. — Но… он же вернется, да?
— Ага, но когда именно
